ОСТАНОВИТЬ АУДИОГИД
СЛУШАТЬ АУДИОГИД
АБИТУРИЕНТ/ СТОЛБ ДЛЯ ОБЪЯВЛЕНИЙ, А. Кузькин, 2013
Через двенадцать лет после их первого явления на выставке «Герои левитации» в галерее Stella Art, гигантские фигуры из хлеба кажутся вечными. Они узнаваемы и незыблемы, как египетские пирамиды. Изначально для Андрея Кузькина эти фигуры были попыткой выйти к общечеловеческому смыслу, показать тело слабое, возможно, не идеальное. Но усталость этого тела связана с полетом. Оно совершило рывок, может быть, неудачный или бессмысленный, и приземлилось всем своим весом обратно на землю.
В тексте к той давней выставке Кузькин писал: «Мне нравятся простые люди, работяги, все те, кто живет рядом со мной. Различия между всеми нами несущественны. Я говорю о смерти, о том, что перед ней все равны, и эмоции, которые она вызывает, у всех сходны». Вооружившись опытом перформанса, основанного на долгих, изматывающих ритуалах, Кузькин делает скульптуры о преодолении телесности. И помимо египетских пирамид, истоки «Героев левитации» следует искать в перформансе 1960-х. Итальянский художник Джино де Доминичис в своей работе «Попытка взлететь» (1969) каждый день прыгает и размахивает руками, надеясь либо взлететь самому, либо заложить генную предрасположенность к полету у своих детей. В «Ритме 4» (1974) Марина Абрамович пытается дышать потоком воздуха из промышленного вентилятора. Работы такого типа продолжают линию экзистенциализма, намеченную Альбером Камю в эссе «Миф о Сизифе»: если какие-либо усилия абсурдны, то нет разницы между повседневным трудом на благо общества или работодателя и художественными жестами, которые не приносят моментальную пользу.
Впрочем, смысл фигур Кузькина трансформируется со временем. В проекте «Молельщики и герои» (2016−2019) художник лепит сотни маленьких человечков из хлеба и помещает их в мрачную бетонную матрицу, напоминающую тюрьму и склеп. Памятник жертвам катастрофического для мировой и русской истории двадцатого века меняет и смысл «Героев левитации». Они не только устали от рывка, но и стали узниками цепочки Больших Прорывов, от электрификации до индустриализации, от освоения космоса до поднятия целины.
Автор текста — Валентин Дьяконов, российский искусствовед, куратор выставок, арт-критик газеты «Коммерсантъ»
В тексте к той давней выставке Кузькин писал: «Мне нравятся простые люди, работяги, все те, кто живет рядом со мной. Различия между всеми нами несущественны. Я говорю о смерти, о том, что перед ней все равны, и эмоции, которые она вызывает, у всех сходны». Вооружившись опытом перформанса, основанного на долгих, изматывающих ритуалах, Кузькин делает скульптуры о преодолении телесности. И помимо египетских пирамид, истоки «Героев левитации» следует искать в перформансе 1960-х. Итальянский художник Джино де Доминичис в своей работе «Попытка взлететь» (1969) каждый день прыгает и размахивает руками, надеясь либо взлететь самому, либо заложить генную предрасположенность к полету у своих детей. В «Ритме 4» (1974) Марина Абрамович пытается дышать потоком воздуха из промышленного вентилятора. Работы такого типа продолжают линию экзистенциализма, намеченную Альбером Камю в эссе «Миф о Сизифе»: если какие-либо усилия абсурдны, то нет разницы между повседневным трудом на благо общества или работодателя и художественными жестами, которые не приносят моментальную пользу.
Впрочем, смысл фигур Кузькина трансформируется со временем. В проекте «Молельщики и герои» (2016−2019) художник лепит сотни маленьких человечков из хлеба и помещает их в мрачную бетонную матрицу, напоминающую тюрьму и склеп. Памятник жертвам катастрофического для мировой и русской истории двадцатого века меняет и смысл «Героев левитации». Они не только устали от рывка, но и стали узниками цепочки Больших Прорывов, от электрификации до индустриализации, от освоения космоса до поднятия целины.
Автор текста — Валентин Дьяконов, российский искусствовед, куратор выставок, арт-критик газеты «Коммерсантъ»
АБИТУРИЕНТ/ СТОЛБ ДЛЯ ОБЪЯВЛЕНИЙ, А. Кузькин, 2013
Через двенадцать лет после их первого явления на выставке «Герои левитации» в галерее Stella Art, гигантские фигуры из хлеба кажутся вечными. Они узнаваемы и незыблемы, как египетские пирамиды. Изначально для Андрея Кузькина эти фигуры были попыткой выйти к общечеловеческому смыслу, показать тело слабое, возможно, не идеальное. Но усталость этого тела связана с полетом. Оно совершило рывок, может быть, неудачный или бессмысленный, и приземлилось всем своим весом обратно на землю.
В тексте к той давней выставке Кузькин писал: «Мне нравятся простые люди, работяги, все те, кто живет рядом со мной. Различия между всеми нами несущественны. Я говорю о смерти, о том, что перед ней все равны, и эмоции, которые она вызывает, у всех сходны». Вооружившись опытом перформанса, основанного на долгих, изматывающих ритуалах, Кузькин делает скульптуры о преодолении телесности. И помимо египетских пирамид, истоки «Героев левитации» следует искать в перформансе 1960-х. Итальянский художник Джино де Доминичис в своей работе «Попытка взлететь» (1969) каждый день прыгает и размахивает руками, надеясь либо взлететь самому, либо заложить генную предрасположенность к полету у своих детей. В «Ритме 4» (1974) Марина Абрамович пытается дышать потоком воздуха из промышленного вентилятора. Работы такого типа продолжают линию экзистенциализма, намеченную Альбером Камю в эссе «Миф о Сизифе»: если какие-либо усилия абсурдны, то нет разницы между повседневным трудом на благо общества или работодателя и художественными жестами, которые не приносят моментальную пользу.
Впрочем, смысл фигур Кузькина трансформируется со временем. В проекте «Молельщики и герои» (2016−2019) художник лепит сотни маленьких человечков из хлеба и помещает их в мрачную бетонную матрицу, напоминающую тюрьму и склеп. Памятник жертвам катастрофического для мировой и русской истории двадцатого века меняет и смысл «Героев левитации». Они не только устали от рывка, но и стали узниками цепочки Больших Прорывов, от электрификации до индустриализации, от освоения космоса до поднятия целины.
Автор текста — Валентин Дьяконов, российский искусствовед, куратор выставок, арт-критик газеты «Коммерсантъ»
В тексте к той давней выставке Кузькин писал: «Мне нравятся простые люди, работяги, все те, кто живет рядом со мной. Различия между всеми нами несущественны. Я говорю о смерти, о том, что перед ней все равны, и эмоции, которые она вызывает, у всех сходны». Вооружившись опытом перформанса, основанного на долгих, изматывающих ритуалах, Кузькин делает скульптуры о преодолении телесности. И помимо египетских пирамид, истоки «Героев левитации» следует искать в перформансе 1960-х. Итальянский художник Джино де Доминичис в своей работе «Попытка взлететь» (1969) каждый день прыгает и размахивает руками, надеясь либо взлететь самому, либо заложить генную предрасположенность к полету у своих детей. В «Ритме 4» (1974) Марина Абрамович пытается дышать потоком воздуха из промышленного вентилятора. Работы такого типа продолжают линию экзистенциализма, намеченную Альбером Камю в эссе «Миф о Сизифе»: если какие-либо усилия абсурдны, то нет разницы между повседневным трудом на благо общества или работодателя и художественными жестами, которые не приносят моментальную пользу.
Впрочем, смысл фигур Кузькина трансформируется со временем. В проекте «Молельщики и герои» (2016−2019) художник лепит сотни маленьких человечков из хлеба и помещает их в мрачную бетонную матрицу, напоминающую тюрьму и склеп. Памятник жертвам катастрофического для мировой и русской истории двадцатого века меняет и смысл «Героев левитации». Они не только устали от рывка, но и стали узниками цепочки Больших Прорывов, от электрификации до индустриализации, от освоения космоса до поднятия целины.
Автор текста — Валентин Дьяконов, российский искусствовед, куратор выставок, арт-критик газеты «Коммерсантъ»